Охота за Клавигером

д.б.н. Л.С. Некрасова, к.б.н. Ю.Л. Вигоров 

Из населенной лишь стариками и безработными деревеньки вроде «Неурожайка тож», мимо зарастающих бурьяном полей, мы вышли к автокомплексу «Три медведя», где после долгого ожидания погрузились, наконец, в красноуфимский автобус. И вот мчимся в город, вцепившись в рюкзаки и, главное, в сумку с драгоценными, «добытыми кровью» коллекциями заспиртованных комаров. Везем их в «пенициллинках» и баночках из-под кофе. Позади – полтора месяца веерных, с неоднократными повторами вечерних и ночных походов по заболоченным берегам рек и ручьев, тропам и захламленным просекам покрытых лесом гор.

Условия этого засушливого лета не позволяли ловить нападающих комаров днём. Приходилось выходить на охоту под вечер, нередко - за полночь, и сидеть на рыбацком стульчике, по полчаса и часу держа на уровне глаз, как буддистский монах, холодеющие руки, всматриваясь в силуэты вгрызшихся и гуляющих по тыльной стороне кисти комаров. В глубине леса подлетающих комаров в такое время не различишь, поэтому «охотились» в урёме, на краях подсохших болот и на склонах невысоких гор на опушках, где посветлее. Поймать комара, не повредив, не так уж просто: надо ухитриться накрыть его устьем короткой пробирочки (из-под таблеток) и, терпя уколы других комаров, обжать пробирочку другой рукой, терпеливо дожидаясь, пока комар наконец-то соизволит спрыгнуть в спирт. И вести двойной счёт: каждые 5 минут записывая в полевой дневник время, температуру воздуха, силу ветра, общее число пойманных комаров и приблизительное число малярийных. Их даже в полутьме удавалось угадывать по позе (силуэту), по танцующей манере подлета к руке, по особенно болезненному уколу при кровососании, по молчанию и другим чертам поведения в пробирке, когда комар «осознал», что попался.

Интересно смотреть с гор ночью на далекие огни деревень и почти не слышных поездов, увидеть силуэт пролетевшей из-за спины совы, на обратном пути нащупывать палкой среди кочек и зарастающих леском полей путь к дороге, подцепить той же палкой и убрать с тропки чёрную змею, а выйдя на дорогу откатить на обочину, чтобы не раздавили, вялого, почему-то не скрутившегося в шарик, ежа. Слышать под звездами лишь свое дыхание, стрекот саранчёвых и вспоминать 300-летней давности из Басё:

«И кто бы мог сказать,
что жить им так недолго!
Немолчный звон цикад. »

А днем ловили личинок. Возле речек и рек – Талицы, её притоков, у впадающих в неё ручьев из родников, у р. Бисерти и у «нижнего бьефа» деревенского пруда – везде, где можно подойти в болотных сапогах к подпруженным бобрами, покрытым ряской и отороченным красивым дербенником (Lythrum salicaria) берегам со слабым течением. Зачерпывая из-под низу белой кюветой («из под котлет» 1990– х гг.), удалось выловить несколько десятков личинок сразу двух видов малярийных комаров – «родникового» - Anopheles claviger, за которым мы и приехали, и более теплолюбивого комара из комплекса An. maculipennis, не зимующего в стадии личинки. Факт сосуществования этих видов в одних сообществах, особенно здесь - на восточном краю ареала – не был ранее известен.

И вот теперь мы везем с собой около двух с половиной – трёх тысяч вырванных из Природы комаров. Предстоит кропотливая работа их видового определения под бинокулярным микроскопом, ориентируясь на расположение чешуек на грудке, на особенности коготков, пятнышки на крыльях и другие тонкие детали строения комара, известные лишь специалистам.

Зато изучив собранные за лето материалы, мы сможем ответить на многие непростые вопросы об экологии этих животных, переносящих людям, в том числе и с помощью перелётных птиц, возбудителей десятков разных болезней. Насколько здесь, на западном склоне Среднего Урала, в местах, ранее сплошь покрытых хвойными лесами, но за 300 лет освоенных земледельцами, разнообразен видовой состав кровососущих комаров? Изменен ли он в сравнении с нетронутыми лесами? Соблюдаются ли в отношении этих комаров известные экологам «правила»: о соответствии вида ценозу, о повышенном разнообразии экотонных сообществ? А еще мы сможем оценить ритм появления личинок и имаго «родникового» комара с весны до осени на Урале и, в какой-то мере – радиус его разлета от мест выплода.

В России весьма подробно – с весны до лета биологию «родникового» комара изучали в 1930-50- х гг. возле одной из подмосковных деревень. Но ценотических задач паразитологи того времени перед собой разумеется не ставили. Возвращаясь с «полевых» с бесценными для нас коллекциями мы тревожились о том, не высох ли за июль водоём на Уктусских горах, где мы тоже наблюдаем за сообществами комаров и фенологией развития «родникового» комара, но там-то уж точно – на самом восточном краю его ареала. Прежние сообщения о его находках восточнее Урала - в Западной Сибири - оказались ошибочными.

Мы с тревогой думали и о том, на какие средства и где «заказать» генетический анализ наших уральских «родниковых» комаров. В Западной Европе этот вид с помощью генетических методов теперь разделён на два. Генетическое расхождение между ними, как, например, и у обыкновенного дуба, связывают с ледниковыми событиями плейстоцена. Всего 5 лет назад в Москве начаты молекулярно-генетические исследования отечественных «родниковых» малярийных комаров по рибосомным генам, получены первые данные по выборкам An. claviger из Абхазии, Краснодарского края и Беларуси. Пока можно только гадать, какими «живыми следствиями своего прошлого», выражаясь словами английских экологов, окажутся отечественные комары An. claviger, к каким интересным открытиям приведут когда-нибудь их комплексные исследования на восточных рубежах ареала – на Уктусе и в бассейне р. Бисерти. Быть может, эти малярийные комары, пойманные вдали от очагов распространения малярии, помогут пролить свет на сложную историю эволюционных взаимоотношений кровососущих насекомых и возбудителей малярии, которая началась, судя по последним палеонтологическим данным, десятки миллионов лет назад, задолго до появления на Земле рода Homo.

---

Публикации по теме: